Отдых в Турции: экзистенциализм

[ начало | предыдущий выпуск ]

- При похмельном синдроме поесть - самое главное, - важно сказал Игорь, после того как они вернулись, нагруженные тарелками со снедью, и сели за стол.

- А почему именно при похмельном синдроме? - заинтересовался Сергей. - Я всегда думал, что поесть - самое главное в любом случае.

- Не в любом, друг мой, не в любом, - сказал Игорь, налегая на дымящийся омлет. - Когда у человека светлый и радостный похмельный синдром, он мало что может делать с должной эффективностью. Но зато если он хорошо поест чего-нибудь горяченького, треснет чего-нибудь молочно-кисленького и запьет это все горячим кофеечком - ну тогда он снова воспрянет к жизни и будет способен ощущать ее во всем многообразии, а не в узких рамках экзистенциального вопроса: "Зачем же мы вчера так нажрались?"

- Игги, я тебя умоляю, - поморщился Сергей. - Не употребляй таких мудреных слов, когда мы в подобном состоянии. А то у меня организм этого может не выдержать, и произойдет какая-нибудь неприятность. Тем более что ты наверняка употребляешь эти слова только из-за красивого звучания. Ты и сам толком не понимаешь, что именно они означают.

- Что-о-о-о? - оскорбился Игорь. - Это я-то их употребляю только из-за красивого звучания? Молчал бы уж, валенок. Я тут стараюсь, выдаю немыслимо красивые фразы, от которых даже сам прихожу в восторг, а что в ответ? Одно тупое мычание: "Игги, не надо таких красивых слов, а то меня стошнит". Куда я попал вообще? Кто меня окружает?

- Я думала, - заметила Ира, тяжело вздыхая, - что он с тяжелого похмелья станет похожим на обычного, нормального человека. И что? Ни черта! Облом по полной программе. Его еще дальше заносит, чем всегда.

- Мать, ты вообще не встревай, когда пацаны базарят о своем, экзистенциальном, - решительно заявил Игорь.

- Так я не спорю с тем, - продолжил свою мысль Сергей, - что звучит это все вполне внушительно. Но, на мой взгляд, фразы не имеют никакого смысла.

- Что не имеет никакого смысла? - поинтересовался Игорь.

- Ну, например, фраза "экзистенциальный вопрос - зачем мы так напились", - объяснил Сергей. - Слово "экзистенциальный" ты сюда добавил исключительно ради красоты.

- А ты знаешь, что означает слово "экзистенциальный"? - спокойно спросил Игорь.

- Ну, - задумался Сергей, - это направление такое. В литературе.

- Хорошо хоть не в живописи, - ответил Игорь. - А что оно означает?

- Наверняка - фигню какую-то, - решительно сказал Сергей. - Жан-Поль Сартр этот экзистенциализм все литературил - точно помню. Ему выдали нобелевку, а Сартр за ней экзистенциально не пошел. Но когда у него через годик приступ экзистенциальности прошел, он вдруг решил нобелевку забрать - просто потому, что деньги понадобились. Позвонил и спросил, не может ли он получить деньгами. Но его, понятное дело, послали. О, я понял! Экзистенциализм - это нечто вроде тяжелого похмельного синдрома. Только длится он не половину дня, а несколько лет. У некоторых - всю жизнь. Всю их непростую экзистенциальную жизнь.

- Забавная трактовка, - задумчиво сказал Игорь. - Причем, что интересно, ты, сам того не понимая, дал почти правильное определение. Как ребенок, который первый раз в жизни сел в автомобиль и случайно нажал на нужную педаль.

- Ничего подобного, - сказал Сергей. - Это не случайность. Просто у меня хорошие аналитические способности.

- Экзистенциализм, - веско произнес Игорь, - это такое философское течение. Сам термин означает "существование". Философия существования.

- Я мыслю - следовательно, я экзистенциализирую? - уточнил Сергей.

- Не надо искажать древних, - попросил Игорь. - Существование может быть разное. Оно может быть растительное - жрать, спать и заниматься любовью, а может быть страстное - чувствовать, мыслить, страдать и так далее. Так вот, экзистенциализм - это существование страстное, в пограничных и экстремальных ситуациях. Именно это поможет прозреть, обрести свободу и понять свою ответственность за все, что происходит в мире.

- Ну так это же про нас и есть, - потрясенно сказал Сергей. - Как мы вчера наконьячились - это же сплошная экстремальная и пограничная ситуация! И ответственность, заметь, присутствует. Нам же сейчас на дайвинг отправляться, и я чувствую большую ответственность за то, чтобы там все прошло хорошо. Дело же опасное - все эти погружения. Так что я экзистенциален по полной программе. У меня даже уши звенят от экзистенциальности. И выговариваю я этот кошмар, заметь, почти без запинки.

- Кстати, - сказал Игорь, опуская глаза к чашке с кофе, которую он держал в руках. - Именно этот вопрос, друзья, нам и предстоит сейчас решить. По поводу дайвинга.

- Вот не надо грубостей, - ощетинился Сергей. - И так меня вчера весь день шпыняли, причем при любимой женщине, что уже вообще безобразие. Я же сказал, что поеду, и отказываться не собираюсь. Так что хватит на меня наезжать, а то могу и кофеем плеснуть, чтобы экзистенциальную пограничную ситуацию создать.

- Да, Игги, - хрипло сказала Ира. - Сколько можно? Сказано едем - значит, едем. Серега еще глубже тебя нырнет, вот увидишь. Я за него болеть буду.

- Вы не поняли, - сказал Игорь, еще внимательнее разглядывая чашку. - Я предлагаю не ехать на дайвинг. Потому что вы не в состоянии.

Сергей с Ирой на несколько секунд онемели.

- Как это? - потрясенно спросил Сергей. - Ты? Предлагаешь? Не ехать? Сегодня? На дайвинг? Я не верю своим ушам!

- Я же сказал - вы не в состоянии, - кротко заметил Игорь, понимая, что это довольно слабый аргумент.

- Ах, какая трогательная забота о нас, - захихикал Сергей. - Так мы тебе и поверили.

- Он сам не в состоянии, - вынесла приговор Ира. - Это очевидно. У него экзистенциальная ситуация. Пограничная и экстремальная.

- Ну хорошо, - решился Игорь, поднимая глаза. - Да, я не в состоянии. Но и вы не в состоянии. Поэтому хватит шпилек, а то рассержусь и всем тогда точно поплохеет. Лучше давайте решим вопрос, каким образом мы не поедем на дайвинг.

- А что, - поинтересовался Сергей, - на дайвинг можно не поехать разными способами? Ну давай, например, не поедем на автобусе. Нет, лучше не полетим на самолете - больше сэкономим.

- Я ошибся, - сказал Игорь Сергею. - Острить ты так и не научился. Вероятно, у тебя просто был какой-то минутный проблеск.

- Между прочим, я не острил, - обиделся Сергей. - Я просто задал вопрос.

- Дело в том, - объяснил Игорь, - что если мы просто не поедем на дайвинг, то потеряем на троих аж двести десять баксов.

- Это печально, - беспечно ответил Сергей, стараясь сквозь похмельный синдром пробудить в себе хоть немного практицизма. - Но разве у нас есть другие варианты? Мы же дайвинг заказали и оплатили. Значит, все равно деньги не вернут. Не будем же мы говорить, что напились, поэтому требуем вернуть деньги обратно. Это будет звучать наивно даже в устах российских туристов. Турки бы разорились, если бы им пришлось возвращать деньги, когда кто-то из российских туристов напился. Для нас, российских туристов, - сказал Сергей, и в его голосе проявились нотки сентиментальной гордости, - напиться - это вполне нормальное состояние. Имеем право, между прочим. Мы долго и тяжело работали, чтобы иметь возможность заниматься экзистенциализмом во время отдыха.

- Я предлагаю Серегу как следует поить каждый день, - предложила Ира. - Его это отлично раскрепощает, и он начинает излагать даже лучше тебя, дорогой Игоречек.

- Мы сейчас решаем серьезный финансовый вопрос, - заметил Игорь, - а вы тут разводите ляй-ляй-конференцию, вместо того чтобы слушать меня. Ах, Серега хорошо излагает, - передразнил он Иру. - Да несет твой Серега всякую чушь. А нам, между тем, надо очень шустро действовать.

- Так как действовать-то? - спросил Сергей, благодарно поглядывая на Иру. - Что делать? Какие у нас шансы вернуть деньги?

- Шансы есть, - сказал Игорь заговорщицким голосом. - Дело в том, что если отказываешься до мероприятия и при этом предоставляешь медицинскую справку о болезни, то деньги возвращаются.

- До мероприятия остался какой-то час, - заметил Сергей. - Кроме того, я не понимаю, как мы получим медицинскую справку.

- Если бы мы предупредили за сутки, - объяснил Игорь, - нам бы вернули все деньги. А когда предупреждаешь перед самым отъездом, они удерживают, вроде, четверть суммы. Но семьдесят пять процентов-то вернут! Овчинка стоит выделки, однозначно.

- Ну хорошо, - согласилась Ира. - А справки-то мы каким образом возьмем? Сделаем вид, что нас всех троих хватил острый приступ родильной горячки? Или поедем в город и там на пороге больницы свалимся якобы с приступом? Я на это не согласна.

- Да ни к чему такие сложности, - сказал Игорь. - Здесь в отеле есть медицинский кабинет. Приходим туда, рассказываем симптомы, которые я вам заранее изложу, получаем таблетки, которые потом выкидываем, но главное - нам дают справки о том, что мы болеем. С этими справками нам потом семьдесят пять процентов вернут. А откажемся - прямо сейчас. У меня же есть телефон Гюзели, я ей позвоню.

- Я не уверен, - сказал Сергей, - что врач клюнет на такую ерунду. Это же тебе не в школе градусник натирать.

- Да врачу-то - плевать с высокой башни, - стал раздражаться Игорь. - Ему-то что? Не он же деньги будет возвращать. Мы к нему приходим, кашляя и чихая, заявив, что вчера так купались, так купались, что вдупель перекупались, разрешаем послушать наши легкие через стетоскоп, получаем справочки и какие-то идиотские таблетки. И все дела. Не понимаю, что тут сложного...

- Но у нас же нет кашля и насморка, - объяснил Сергей. - Врач почует подвох.

- Да ты на себя посмотри, валенок, - бестактно сказал Игорь. - И на Ирку. У вас такой видок, как будто вас сначала долго били об дорогу, потом об сарай, а потом заразили вас всеми немыслимыми болезнями. Вам справку можно давать безо всяких прослушиваний. Сразу видно - люди больные. Очень глубоко больные. Находятся в пограничном состоянии между жизнью и экзистенциализмом. Так что хватит трепаться, побежали за справкой. На ней должно стоять время до момента отъезда, иначе не прокатит.

- Да я не возражаю, - сказал Сергей. - Просто боюсь, что не смогу правильно сымитировать.

- Тебе ничего имитировать-то не надо, - сказал Игорь, решительно вставая. - Просто зайди к врачу, тихонько покашляй в сторонку и скажи что-то вроде: "Хелоу, доктор. Хау ар ю. Эс ту ми - ай ин бед. Ай хэв э вери биг трабл виз май нис, виз май срот энд виз май эсс". Впрочем, нет, про "эсс" не говори, это лишнее.

- Я не выучу такую мудреную фразу, - признался Сергей. - Кроме того, она звучит неприлично, меня выставят из кабинета.

- Ну тогда вообще ничего не говори, - решительно заявил Игорь. - Сделаешь вид, что ты не можешь говорить от боли, поэтому просто улыбайся жалкой и просящей улыбкой.

- Я готов улыбнуться, - с достоинством сказал Сергей, - но не обещаю, что улыбка будет жалкой и просящей. Меня это унижает - жаловаться и просить. Я просто улыбнусь. Скромно, но с достоинством. Как подобает русскому туристу.

- Хорошо, - кивнул Игорь. - Только на доктора не дыши. А то он сразу поймет истинную причину болезни достойного и скромного русского туриста.

- Не имеет он права меня в этом подозревать, - решительно заявил Сергей. - Может, я коньяку в лечебных целях принял. Мы, русские, этим лечимся. Мы не любим таблетки, а предпочитаем народные средства.

- Ну хорошо, хорошо, - заторопил друзей Игорь. - Ты это доктору и расскажи при посещении. Можешь даже по-русски рассказать - внушительнее прозвучит. И загадочнее. Все, пошли со мной. Кабинет доктора - где-то рядом со спортзалом. Я узнавал. А Гюзели по дороге позвоню, чтобы времени не терять...

[продолжение ]

(все выпуски "Отдых в Турции")